Запретное влечение (СИ) - Страница 14

– Слышу. То, что случилось вчера, объяснимо. Более того, это поправимо, Уилл. Мы молодые парень и девушка. Возможно, если мы найдём себе по паре, то всё будет так, как и прежде! – Мой голос, что был готов сорваться на хрип, стал противен даже мне самой.

Лицемерка! Ты – просто лживая лицемерка, Миа Аддерли.

У брата сдали нервы. Одним резким движением он схватил меня за локоть и подорвал с пирса, потянув на себя. Навис над моей фигурой, словно грозовая туча. Я только и успела жадно ухватить воздух губами, будто бы пойманная рыба, что делает последние свои глотки. Его руки превратились в крепкие силки. Я довела его. Довела своей «ложью во благо». И теперь только и оставалось, как смотреть на его плотно сжатые скулы и ожидать своей участи.

– Ты этого действительно хочешь, да? Тогда скажи мне это прямо в лицо, – его осипший голос касается моих щёк. – Скажи, что не хочешь запереться в этом проклятом трейлере и отгородиться ото всех вокруг! Просто скажи, что не хочешь забыться вместе со мной, и я пойму. Только не лги… Неужели ты не понимаешь? Я чувствую тебя, как никто другой. Говори, чёрт тебя побери! Сейчас, Мими. Выдыхая прямо сейчас свою маленькую ложь в мои губы!

Мышцы сковывает лёгкая судорога. Глаза невольно наполняются влагой. Я молчу, не в силах больше вымолвить и слова. Кусаю свои губы в попытке не разреветься прямо здесь, на этом проклятом пирсе в его руках.

– Так я и знал, – хмыкает Уилл и разжимает наконец пальцы на моих плечах.

Он прикрывает глаза от бессилия и шумно выдыхает. Растерян, застигнут врасплох. Моё сердце болезненно сжимается, обливаясь кровью. Во мне появляется острое желание обнять его и уткнуться в широкую грудь лицом. Вытянуться на носочках и гладить светлые густые пряди дрожащими пальцами. И… утешать, утешать, утешать. Пока наше дыхание не выровняется и мы не прислонимся друг к другу лбами, улыбаясь кончиками губ.

– Собирайся, нам пора выезжать домой, – безразличный и холодный тон вырывает меня из моих помыслов. Оглядываясь вокруг, наблюдаю лишь крепкую спину удаляющегося брата.

Горло саднит от застрявших в нём нежных слов, признаний и тихих стонов. Мне дурно. Растерянно хлопаю ресницами. Быстрыми шагами брат покидает старый пирс. Над кромкой леса уже вовсю светит солнце. Оно ослепляет своими яркими лучами, грея после ночного плача неба. В лазурной, чистой воде отражаются его блики. И я стою, не в силах шевельнуться. Чувствуя, как весь мой мир с треском рушится по моей же собственной вине.

Так будет правильно.

Глава 6.

POV Уилл

Я всегда был привязан к ней. Словно наши ангелы-хранители сговорились и соорудили крепкий морской узел между нашими судьбами. Всегда. Каждый мой вздох непременно сопровождался мыслью о сестре. Она была везде: в сумеречных бликах, в ярких солнечных лучах, а когда я прикрывал глаза, то вместо сплошной темноты мне мерещилась её озорная улыбка.

Это было нечестно. У меня не было выбора изначально. Наша близость была заложена с молоком матери. Я рос, а вместе со мной росла и Миа. Бок о бок. Одинаковые радости и горести. И в какой-то определённый момент всё вдруг стало общим. И мы. Как одно целое. Все её слезы я начал пропускать через себя, а улыбки делить вместе с ней.

Вот Миа пошла в садик. Её первое недовольство миром. Первая драка. Итог: выдранные клочки светлых волос моей подруги. Помню дни, когда она делала свои робкие и неуверенные шаги к осознанию того, что она – девочка. Чёртова менструация и знакомство с косметикой. И конечно, это не обошло меня стороной. Когда у малышки начинались «нервные дни», как я их называл, я создал эту проклятую традицию – покупать маленькие грелки различных форм и цветов. Вы представляете? Я считал себя полным дебилом, покупая эти милые вещицы. И, чёрт подери, чтобы я когда-нибудь делал это для кого-либо ещё! Но в те самые моменты, когда моя девочка широко распахивала свои большие глаза и по-детски заливалась смехом, я таял. И пошёл бы на это снова. У сестры и по сей день хранилась небольшая коллекция. Свернувшись клубком в своём огромном кресле, она прикладывала эти грелки с тёплой водой на низ живота и, исполняя страдальческий выдох, заматывалась по уши в свой клетчатый плед.

Боже, да я был настоящим подкаблучником, если смотреть на это с другой стороны. Но, к счастью, тогда я не знал какой-то иной стороны. Миа нуждалась во мне, а я нуждался в ней. Это было единственным правильным решением. И да, я совсем не задумывался, что скажут обо мне посторонние, видя, как широкоплечий спортсмен разглядывает на витрине тональные крема в поисках оттенка с причудливым названием «айвори».

Она была немного дикой. Проказнице было больше по вкусу слоняться за мной по двору в поисках приключений, чем слушать настояния нашей матушки о манерах. Но мы всегда слишком любили и уважали родителей, потому практически беспрекословно слушались, хоть и не всегда оставались довольны их решениями.

Далее последовала старшая школа. Это самое сложное и переломное для нас время. Первый тревожный звоночек прозвучал именно там. Он принял обличие разбитой губы Алекса – её одноклассника, который вздумал, что может зажимать мою сестру на пороге её собственного дома. Как неосторожно… Миа тогда выказывала мне свою обиду целый час, а затем тихонько придвинулась ко мне на диване и со смеющимся взглядом юркнула под руку.

Наши ссоры всегда заканчивались смехом. Даже будучи взрослыми, мы находили странным находиться в одном доме и при этом избегать друг друга, ходя угрюмыми. Быть в ссоре с сестрой равносильно тому, что быть не в ладах с самим собой. Да, именно так. Меня угнетало изнутри это едкое чувство дискомфорта, душевного хаоса и тоски. Выворачивало наизнанку, когда я замечал эти её растерянные взгляды и полную апатию ко всему, что происходило подле неё.